По-разному живут люди. Разными путями ходят. И кто поймет, объяснит — почему дорога одних заканчивается тюрьмой, других — тоскливой одинокой старостью. У третьих... Есть такие, чей жизненный путь как бы и не заканчивается. Они уходят — а дорога их чудная продолжает бежать вперед, звать и вести за собой...
Судьба? Промысел Божий? Парадоксы воспитания? Или, как любят повторять современные "джентльмены удачи" "Главное — в нужное время оказаться в нужном месте"? Хорошо, если бы мы умели направить каждого ребенка на путь истинный — чего бы это нам ни стоило. Но даже многотысячная армия педагогов («ведущие мальчиков») не в силах вести всех своих воспитанников по счастливой стезе. Значит ли это. что существует некий фатализм? Или, напротив, такое положение вещей свидетельствует о беспомощности и бездарности этой армии дипломированных поводырей?
Но факт остается фактом: мы наблюдаем становление поколения с очень сложной судьбой; личностей без светлых ориентиров, духовных, нравственных ценностей. Циников, наркоманов, мошенников. И крайняя ме- pa — исправительная колония — конечно же, не в силах вернуть им чистый человеческий облик.
А как быть? Что с ними делать? Вот уже десятилетие минуло с тех пор. как процесс контроля над воспитанием и формированием личности вышел, простите за тавтологию, из-под контроля, и эти безответные вопросы, словно мошкара, бестолково роятся в воздухе.
Я имею в виду воспитание того большинства, не охваченного заботой семьи, детских и общественных организаций, которое множит бесчисленные сводки всевозможных правонарушений и преступлений. Потерянное поколение... Этакая безжалостная жертва, дань за те химерические прелести свободы, демократии, рынка, становящиеся нашим кошмаром...
Все было бы действительно ужасно, если бы не осознание того, что, вопреки «смутному времени», выросли (и растут) дети с неискаженной душой. Те, кто должен стать в будущем честью и совестью нашей эпохи.
Таких — тоже немало. Откуда они берутся? Кто расставляет на их пути спасительные дорожные вешки? Опять же — педагоги. (Ну и еще редкой жертвенности родители.) Все из той же многотысячной армии. Только не рядовые и равнодушные пехотинцы. а люди, преданные детям. Считающие долгом своей жизни повести их по светлой, пусть и нелегкой, дороге творчества, совершенствования, духовного роста.
По закону вдохновенья
Маленький оазис, где взращиваются здоровые «цветы жизни». — детская изостудия и студия иконописи и традиционных ремесел на базе Борисовского городского дома культуры, которыми вот уже 10 лет бессменно руководят Людмила Николаевна Макеева и Александр Яковлевич Молчанов. Для старших — народная студия изобразительного и прикладного искусства.
Чем любопытна эта маленькая школа творчества, собиравшая в разные годы от 20 до 50 юных борисовчан? Самое главное и необычное: дети пишут иконы. По-разному пишут — кто лучше, кто хуже. Потому что одни пришли в студию недавно, а другие — «ветераны»: все 10 лет постигали здесь таинственное искусство иконописи. Сегодня в Борисове к этому явлению привыкли. Но тогда, в самом начале, пришлось Людмиле с Александром, словно Георгию Победоносцу. сражаться с многоглавой гидрой возмущения. протестов, непонимания... "Почему — дети?", "Зачем?" — вот самые тяжеловесные снаряды из артиллерии «неприятелей». Действительно: нынче Родина в иконах недостатка не испытывает — веры бы столько истинной, сколько божественных ликов спустилось с небес на нашу грешную землю. А какие студии среди них попадаются красивые: лазоревые, золоченые...
Так кому нужна детская «мазня», где все не так гладко и профессионально? ...Просматривая альбом с работами Андрея Рублева, я нахожу в нем почти такую же детскость, нарочитый примитивизм — и гениальную силу духа, которую излучают даже скромные репродукции. В иконе — совсем не как в живописи. Она рождается по своим, высшим законам... Но прежде чем заглянуть в мастерскую иконописцев, попробую ответить на сакраментальные вопросы: почему — дети? зачем? кому это нужно?
Студия появилась 10 лет назад. Время растерянности, анархии, хаоса. И вот чудо: оказалось, что студия — нужна. В нее пришло много детей, молодежи. Почему? Вспомним: было кризисное время — крушения идеалов и духовного вакуума. Особенно остро это ощущалось в маленьком провинциальном городке, где жилось без просвета, где высшая ценность масс — пивные ларьки.
Дети приходили с очень тяжелыми настроениями, даже — суицидными ("Жить не хочется!"). Не видели смысла, будущего. Людмила с Сашей в Борисове оказались тоже в результате сильнейшего кризиса. И это — отдельные истории.
Путь к себе
Осеняя себя крестным знамением , перед церковным иконостасом, обращая взор к маленьким домашним иконам, как-то не задумываешься: кто их рисует? Удивляет только, что так много полиграфической продукции. Штамповки. Но спрос рождает предложение. Напуганные тем, что земля задрожала, уходя из-под ног. обыватели бросались за спасением к Богу. Кто с истинной верой; кто — с перепугу, с растерянности перед туманностью жизненных перспектив. И бросались к иконе, как к щиту от всех напастей...
И Людмила, и Александр были к этому времени профессиональными иконописцами, имели художественное образование. Иконописцем был и первый муж Людмилы, скончавшийся от рака. Это было для нее сильнейшим потрясением. Вот тогда Людмиле и захотелось писать икону.
Женщин в эту сферу пускать не хотели. Даже товарищи-иконописиы серьезно и долго испытывали, не делились секретами. Пока не поняли: это — серьезно. Священники тоже не одобряли Людмилин выбор. Но терпение и труд... Когда коллега убедились, что Людмила хочет и будет писать,— выдали-таки секреты, старинные технологии. (Работают они с Александром в духе канонической иконы, где ничего не изменилось со времен Андрея Рублева.) «Патриарх» иконописи Павел Жаров. посмотрев "рукотворные"— работу над иконами благословил. Тернистым был и путь Александра. БГТХИ. Псково-Печерский монастырь. Поездки по Северу России, где настоящие старые иконы, фрески.
Огромные пласты духовной и специальной литературы. Естественно, оба художника — люди веруюшие, православные. К переосмыслению духовного пространства Александра тоже подтолкнула утрата: в 20 лет потерял мать. Шок. Кризис: а зачем все это?.. Кто искренне ищет ответы — тому и дается понимание. Личная духовная жизнь требовала расширения границ, практической реализации.
Прежние художественные опыты не радовали. Ибо «когда пытаешься понять икону — живопись теряет смысл», «когда увидишь высокое искусство — а выше иконы ничего нет. то уже не можешь писать пейзажи и натюрморты» (Людмила). Наверное, каждый творческий человек переживает кризисы и по-разному из них выходит: ишешь, творишь. углубляешься, и вдруг — все! Потолок. Тупик. В иконописи потолка нет. Это — как Космос: чем дальше идешь — тем захватывающей. Это область, где никогда нельзя достичь, только вечный поиск, безграничное пространство.
Икона пишет нас
Есть ешё одно удивительное свойство у иконы: она заставляет совершенствоваться. Потому что отражает все недостатки, несовершенства иконописца.
— Мы-то это уже хорошо знали,— объясняет Людмила.— А вот с нашими учениками это надо было хорошо проработать. Духовное очищение. Церковь. Как в рублевские времена писали: сначала постились, в день начала работы надевали чистые одежды. Ибо это не просто искусство — священнодейство. И вот к такому огромному духовному труду привлекали детей...
Трудно было начинать. Говорили: дети ничего не умеют, искажают образ, какое вы имеете право им доверять такое? Но со временем первые препоны были сломлены. Посмотрел работу — и благословил детскую иконопись Митрополит Филарет...
Первая выставка 10 лет назад (это теперь-то духовная жизнь устойчиво заняла свое место в обществе) была потрясающей. Дело чуть ли не до драки доходило: приходили жители, художники — осуждали, ругались. Снова вопрошали: почему дети пишут, святых «уродуют»? А вот с детьми было легче. Дети видят образ по-своему. И в их работах с художественной точки зрения есть такая глубина, до которой взрослый не сразу докопается. «Знакомые иконописцы просто вымаливают детские рисунки» (Александр).
Загляни в глаза творцу
В Евангелии сказано: «Если будете как дети — увидите царствие небесное...» У нас сегодня нет ясного понимания: что такое икона, зачем в ней нужен канон? А ребенок, хотя и мешает ему проблема техники — не получается, скажем, провести прямую линию,— зато душа у него очень прямая и легко откликается на икону. Ибо сознание ребенка еще не замутненное, чистое. Возможно, поэтому дети больше всего любят рисовать ангелов. И вот что удивительно: "икона, когда с ней общаешься. воспитывает, меняет юного человека — он как бы набирается у нее высокого духовного начала, которого за свой малый жизненный опыт он больше нигде не увидит. А в иконе — видит то светлое, доброе, которое представляется ему Ангелом-хранителем или Спасителем" (Александр).
Сегодня, когда выставляются детские иконы, на выставку толпами валят дети. Взрослая иконопись их так не привлекает: образ, написанный сверстником, понятнее. Однажды на выставку привели младшую группу из детского садика. "Что они понимают?!" — возмущались случайные посетители. Но какими глазами смотрели малыши на детских ангелов! Просто впитывали в себя что-то важное, понятное только им. Показывали пальчиками и перешептывались, объясняя что-то друг другу. Дети — очень серьезный народец. С глубоким и чистым внутренним миром. Надо сказать, что студия не объявляет каких-то конкурсов, не проводит отборов. Дети приходят сюда — ниоткуда. Кого бабушка приведет, а кто — так. с улицы. Опыт студии интересен тем. что будущие иконописцы не умели рисовать. Была, правда, часть — из художественной школы. Но им-то как раз оказалось ешё труднее. Они были ограничены. Скованы рамками полученных знаний о правилах академического рисунка, живописи.
Феномен иконы в том, что ее пишут люди не имеющие (с классической точки зрения) таланта (навыков). Уму это непостижимо. Но это — так. Очевидно. икону пишет не рука, а душа. Образ Спасителя — это вообще тайна. В практике существует несколько рукотворных и один нерукотворный (якобы, по легенде, отпечатавшийся на плате, которым утирался Сын Божий) образы Христа. Но писать образ Христа — это и смелость великан, и прозрение, и интуиция... Кто видел Бога? Кто заглядывал ему в глаза? Что — там?..
А дети — видят. Заглядывают. Взрослый, каким бы он ни был умным, талантливым, никогда таких глаз, как у детских ангелов, не напишет: серьезных, требовательных — и одновременно добрых, непостижимо глубоких... Взрослые (даже с художественным образованием, преподающие в художественных школах), побывав в студни, с бессильным вздохом опускали перед детскими работами руки. Но и у детей не сразу получалось.
Как закрасить темноту?
По соборному определению, икона — свидетельство Боговоплощения. Искажение образа Спасителя есть лжесвидетельство о Боге. И речь идет не о форме, а о духе иконы. Вот какой немыслимый груз ложится на хрупкие плечики борисовских иконописцев. Не солгать! Донести до мира тайну святой души...
Интересен сам процесс становления иконописца. Техника иконы построена так. чтобы человек почувствовал возникновение образа: от темноты. черного лика - проявление, прорыв к свету, последние лучи («пробела») — символ просветления. Дети поначалу пугались, ощутив весь ужас черной краски (темноты), они терялись: как можно закрасить то. что они нарисовали — темный лик?
"Не бойся! — убеждали наставники.— Возьмем охру, она посветлее, потом..." Для ребенка это такое счастье — увидеть, нет, прочувствовать, осознать этот процесс просветления; это счастье — выхода из тьмы на свет.
«Некрасивая» икона и красивый индеец
— Ребенок годам к 9 уже задается вопросом о своей духовной принадлежности,— рассказывает Людмила Николаевна.— Так надо, чтобы душа кому-то принадлежала. Духовная потребность, закладка, возникшая в этом возрасте, самая прочная: светлая или черная (сатанизм). Смотря в какую среду попадет детская душа.
Конечно, не все дети пришли в студию воцерковленными. Но школа иконописи стала для них мостиком в другую жизнь. Здесь они получили духовное направление. Не все становятся верующими. Но эти дети (а им здесь от 6 до 17 лет, последние — росли вместе со студией) знают. куда идти и как решать свои духовные вопросы. Такому ребенку легче жить, его не собьешь с пути, ибо он твердо знает, что такое хорошо, что такое плохо...
А ведь, как уже отмечалось, порой дети приходили сюда с улицы. Их не выгоняли. Давали бумагу, краски... И они сразу начинали рисовать лик Спасителя. Нет, чудес не происходило. Поначату получатся разрисованный индеец, маска. Это было своего рода тестом на современный уровень образа Бога в обыденном, неподготовленном сознании. Дети его искренне ри- совали. старались, чтобы получился красивым. Увы, огромный пласт детей имеет совершенно искаженное представление о красоте. Я имею в виду красоту духа.
"Чем сложнее человек, тем больше хочет получить от жизни; тем яснее понимание красоты, духовности" (Александр). Выпали такие случаи: приходит ребенок в студию, смотрит иконы и поражается: «Какая некрасивая Богородица». У него свой, сформированный масскультом — кино, телевидением,— эталон красоты... В течение года эталон меняется. Приходит иное понимание красоты.
— Спрашиваю у него (Людмила): «Мама твоя (скромной внешности) красивая? Почему?» — "Потому что — хороший человек".
Приступая к работе над иконой, они уже видят красоту в святости, доброте. То есть приходит переосмысление понятий, осознание: есть пустота красоты, а есть — нравственная наполненность... «Икона, когда с ней общаешься, воспитывает, меняет человека. Он набирается у неё того высокого. духовного, нравственного начала, которого, может, в своей небогатой жизни и взять больше негде. Когда приступает к работе (а это — не сразу) — приходит переосмысление образа. Иконописей видит Богородицу в доброте, святости. И через год мечтает нарисовать Богородицу, которая. на дилетантский взгляд, еще непригляднее той. первой...»
Морда, лицо, лик
В этой грубоватой формуле — процесс духовного роста ребенка, пишущего иконы. Начинает с ужасной маски индейца — дорастает до Ангела- хранителя. до Богородицы...
Здесь работают над канонической иконой. И в смысле техники со времен Андрея Рублева мало что изменилось. Сначала — рисунок красками. Затем — гуашь с яичной эмульсией; потом — на загрунтованной ДВП. Позже, когда всю технику освоили,— на самый высокий уровень: доска, обработанная множество раз (слоев 15) специальным составом (мел, клей), проклеивается тканью.
Краски — тоже непростые. Натуральные минералы или охры, которые собирают, ищут у реки... в бабушкиных шкатулках (малахит, яшма, лазурит. гематит). Говорят, белорусские охры (земля) — самые красивые. Минералы долго перетирают: сначала — в ступе, потом — на стекле, до маслообразной массы. Добааляют желток. Классика — белое вино. Но...
У этого богоугодного дела много "но"... Мало места. Нет помещения для постоянной выставки. Мечта — детскими руками расписать какую-нибудь сельскую церквушку — пока из области фантазий. Богатый опыт, методики руководителей — все пока лежит мертвым грузом... туру. Обратились к настоятелю Борисовской церкви отцу Иоанну... И получили благословение открыть в студии воскресную школу (теперь занятия в ней ведет Александр Яковлевич).
Потом решили, что духовный уровень не может висеть в воздухе. Нужен фундамент. А что надежней национальной культуры? Стали знакомить воспитанников с белорусской историей и культурой, с народными ремеслами. Все это — с точки зрения духовности. через исторически значимых личностей, носителей духовного начала... И ведь не придумывали новое дело — оно просто оказалось востребованным. Дети росли — и студия росла вместе с ними. И постепенно пришло понимание, что духовность — это еше и любовь к Родине (пример Александра Невского. Евфросиньи Полоцкой и др.), к ее культуре.
С девочками постарше обратились к стародавней белорусской традиции: вышиванию ахвяравальных рушников. Этот обычай до сих пор существует в некоторых деревнях: жешцины вышивают свою просьбу-молитву (желание семьи, здоровья, хлеба) к Богу в орнаменте. который нередко придумывают сами, и отдают вышитую молитву в церковь. Путешествуя по району, находили у старожилов такие рушники, снимали узоры, составляли свои просьбы и вышивали их.
Попробовали себя в керамической иконе — были такие образа популярны в народе в XVII веке... Не было б чище в мире церквей... Растут дети. Растет студия. Растет количество работ. И — растет головная боль у руководителей студии. Иконы должны служить людям. Раздать? Но уникальность этого собрания разрушится. Ее сила — в цельности... Места для постоянной выставки нет...
Однажды Владыка Филарет вместе с митрополитом из Греции посетили студию; посмотрели детские иконы: "Если бы такие работы были в церкви!" Но все это пока — на уровне мечты. Очень доброй мечты. Светлой.
Если бы наши добрые мечты всегда сбывались — насколько светлее стал бы мир вокруг нас.
Беларуская Думка, №2, 2004г.
https://iconmaster.by/vystavki/item/300-liki-nad-bezdnoj.html#sigProId9760d2975c
